Ничто так не возбуждает пчел, которые становятся злобными и смелыми, как возможность воровать мед из сотов или мед, оставленный открытым, в то время когда взяток прекратился. Их возбуждение достигает крайних пределов, когда этот источник истощается.

В этом случае часто наблюдается, как пчелы жалят людей, проходящих даже на расстоянии более чем 50 м. В полуденные часы, когда пчелы усердно заняты сбором нектара во время сильного взятка, мы очень часто оставляли на крыше улья соты о медом до вечера, и ни одна пчела не касалась их; но решиться на это после сильного дождя или в то врем, когда взяток слабый или совершенно прекратился, значило бы подвергнуть воровству многие пчелиные семьи и возбудить жалобы со стороны соседей. Неоднократно было замечено, что пчелы чрезвычайно смирные на приусадебном пчельнике с растущими на нем кустарниками, отделяющими семьи одну от другой, часто становились зльши, как шершни, после перевозки их на отъезжую пасеку, расположенную на ровном месте, где ульи не были защищены кустарником или деревьями и помещались на виду один от другого. Если раздраженные пчелы находятся в воздухе и они видят движущийся предмет, скажем, пчеловода, проходящего по участку, они немедленно начинают кружиться вокруг него с тем особенным жужжанием, которое свойственно раздраженной пчеле. Те же пчелы, помещенные на участке с большим количеством кустарников, где они не могут так ясно увидеть движущийся предмет, покойно летят’за взятком или возвращаются в свой улей. Несколько раз мы готовы были сменить на каком-либо отъезжем пчельнике всех маток из-за того, что их пчелы были чрезмерно злы, но когда мы перевозили их на приусадебный пчельник, где виноград закрывал ульи, становилось ясным, что дело было не в пчелах, а зависело исключительно от окружающей обстановки. Самые злые пчелы становились совсем смирными при помещении их в небольшом фруктовом саду или на участке с деревьями. Самые злые пчелы не беспокоят пчеловода при правильной системе пчелово-ждения. Когда